Жемчужная тропа - Страница 12

– Ну что ж, раз пицца греется, я, пожалуй, посещу удобства. Где у вас тут «дорожная комната»?

– Дорожная комната? – переспросил бармен. Его каменное лицо разрезала трещина недоумения. – А, – улыбнулся он, догадавшись. – Прямо и направо.

– О'кей, спасибо, – бросил Морис и направился «прямо и направо».

Исследуя «дорожную комнату», он задумался над тем, что в нем выдает жителя «большого города». Или здесь любых приезжих оценивают именно так? С какой радостью Морис сейчас отринул бы прочь все волнения, распластался на диване, лопая чипсы и бессмысленно уставясь в мерцающий экран телевизора… Для многих людей это развлечение – обыденность. Но только не для него. Обыденность для Мориса – это байк, скользящий по расплавленной серой глади асфальта. Бегство. Дорога в никуда… Впрочем, жаловаться не на кого. Он сам выбрал этот путь.

Морис щелкнул молнией на темно-синих джинсах и заглянул в зеркало. Увиденное его не удивило. Глаза беглеца, прозрачно-голубые, даже мерцающие от тревоги, от страха быть пойманным, и ресницы, дрожащие, трепещущие, как крылья бабочки. Но он должен держать себя в руках. Должен быть сильным. Потому что его девиз на все времена: «спаси себя сам». Три коротких слова, которые полностью отражают его мировоззрение на конкретный момент времени. Главное, чтобы они не стали девизом всей его последующей жизни…

Морис вышел из «дорожной комнаты» и прислушался. Опять тревога заставляет его слышать то, чего нет на самом деле? Нет, на этот раз слух и чутье не подвели Мориса. Бармен-скала действительно беседовал с какими-то мужчинами… «К нам не так часто заезжают гости вроде вас», – вспомнил Морис. Значит… Значит, его тревога была не такой уж безосновательной…

Страх приближался к нему тяжелыми шагами. Вот уже он выбивал свою чечетку в ушах. Вот добрался до сердца и заставил его звучать в унисон своим тяжелым шагам. Морис оцепенел, но только на секунду. Он не относился к породе бесшабашных храбрецов, которые готовы бросаться своей жизнью, как разменной монетой в игровом автомате. Но он мог взять себя в руки и заставить действовать. Потому что другого выхода не было…

Он на цыпочках подкрался к стене, отделяющей его от голосов у стойки бара. Прильнул к ней и замер, пытаясь заглушить гул страха в ушах и уловить хотя бы слово из разговора. Так и есть – сердце Мориса подпрыгнуло, а потом замерло – это они. Эти голоса он ни с чем не спутает…

– Подозреваю, что у вас здесь не так много гостей, – услышал он грубый, хорошо знакомый голос. – Уж одного-то вы можете запомнить…

– Что вам нужно? – ледяным голосом спросил бармен, которого, очевидно, даже такие серьезные ребята не могли вывести из равновесия.

– Все просто. Где он?

Морис не стал дожидаться финала. Даже если бармен его не выдаст, они все равно доберутся до него. И тогда ему несдобровать… Надо действовать. Надо бежать. Но куда? Естественно, через парадный вход ему не выбраться. Но здесь должен быть и черный ход… Только у Мориса не так много времени, чтобы его найти. А если взглянуть в жутковатые глаза правды, времени нет вообще…

Думай, Морис Митчелл. Думай быстрее… От скрипа в твоих мозгах сейчас зависит очень многое… Морис огляделся по сторонам. Если где-то в мотеле и есть черный ход, то явно не здесь. То место, в которое он попал, не предназначено для побега. Это короткий аппендикс с тупиком в конце. Единственный выход – это туалет, пресловутая «дорожная комната», но Морис совершенно не помнил, были ли там окна.

Ладно, попробуем. Других вариантов нет и не предвидится. Морис представил себя кошкой с подушечками на лапках и неслышно скользнул туда, откуда вышел минуту назад. Его взгляд нащупал грязно-белый проем, в котором торчало помутневшее от времени и дождей стекло. Морис с облегчением вздохнул, осознав, что он достаточно худой для того, чтобы проскользнуть в эту спасительную щель. Слава богу, он не так часто баловал себя фаст-фудом…

Правда, есть еще одно «но». Его преследователи сразу поймут, где он находится, и быстро найдут его. Ну ничего. Авось старый трюк с кроссовками вывезет его из этой передряги…

Морис быстро стащил с себя «найковские» кроссовки – жаль расставаться, но ничего не поделаешь, – и поставил их на пол в одной из кабинок. Щелкнул замком изнутри, подтянулся и выбрался наружу. По крайней мере, несколько минут у них уйдет на то, чтобы выманить его оттуда. А точнее, его кроссовки.

Он довольно хмыкнул, но улыбка быстро сползла с его лица. Сейчас он не в школе, где можно было ограничиться простой трепкой от старшеклассников, а в туалете мотеля, куда очень скоро придут здоровые рослые парни и не оставят на нем живого места. Это в лучшем случае…

Ему стоило усилий дотянуться до окна и открыть щеколду. Ноги, на которых остались только синие носки с красным ромбиком, неуклюже ездили по кафелю. Но шорохи в коридоре придали ему сил. В мгновение ока он добрался до окна и, совершенно не думая о том, что ждет его внизу, прыгнул. Боль в лодыжке, острый коготь проволоки, впившийся в руку, – все это не имело значения. Морис еще раз подпрыгнул, чтобы закрыть окно, и очертя голову бросился во влажную мглу.

4

– Ничего себе, ничего себе, ну ничего себе… – бормотала Кортни, разглядывая то, что осталось от мотоцикла, который еще вчера вечером находился в добром здравии. – Ты только погляди на это, Роджер. Вчера он был в полном порядке. И, подозреваю, сегодня утром… Если такое произошло с мотоциклом, то что же с его хозяином?

Наверное, ей должно быть все равно. Морис Митчелл – всего лишь эпизод в ее жизни, не более того. Но почему-то Кортни так разволновалась по поводу этого «эпизода», что решила немедленно зайти в мотель, у которого горестно лежали останки мотоцикла, и узнать, что же все-таки случилось с его владельцем.